Сергей Преображенский

О прожитом

Журнал «Урал» .- 2007 .- № 8

Автора этих записок, С.В. Преображенского (1904—1990 гг.), давно нет на свете. И вряд ли записи эти стали бы кому известны, если бы не старания Виктора Николаевича Ягодинского (он живет в Москве, ему 80 лет, он — известный писатель, ученый). А С.В. Преображенский — его дядя, и случайно листки с воспоминаниями родственника попали Виктору Николаевичу в руки.

Я читал эту рукопись с волнением. Родившись и до 15 лет прожив в Пресногорьковке, где в то время всё было — советское, целинное, и где о прошлом не знали и знать ничего не хотели, потому что "мы наш, мы новый мир построим”, я, как и все мои сверстники, бегал в школу мимо пугающей разрухой церкви, в которой стояла пожарная машина, жил надеждой побыстрей уехать из этого Богом забытого "медвежьего угла”.

А прошло время, и вижу, что милее того времени, прекраснее родного села нет и не будет ничего и никогда на свете. Сейчас Пресногорьковка — другая страна, Казахстан. Хотя всегда это было русское село, казачья станица, построенная в конце XVIII века на Горькой линии. А Горькая линия — линия укреплений, граница, по которой селились казаки в Западной Сибири и Северном Казахстане.

Как-то так вышло, что никто в самом селе ничего из истории Пресногорьковки не знает. В конце 50-х в Пресногорьковке "началась целина”, и уж тогда-то вообще все старое было из памяти людей вычеркнуто. Правда, сейчас выяснилось, что "целина” была большой ошибкой партии и правительства, и потому сегодня поля вокруг села заросли бурьяном, брошены, как брошены и разрушены некогда процветавшие совхозные молочные фермы, животноводческий откормочный комплекс, зерноток. Нет сегодня в Пресногорьковке работы, и потому бегут оттуда люди в более хлебные края. Приезжаю на родину и пугаюсь, видя, как все рушится. Когда в 1990 году начали восстанавливать церковь, я написал в областной архив города Петропавловска. Пришло сообщение, что церковь называлась Свято-Никольской и что построена она была в 1799 году. Вот и все.

А сколько их, таких сел на Урале, да и по всей России. Читаешь эти вот записки и думаешь: как много мы потеряли, зачем были такие жертвы, во имя чего, почему?!

Надо все помнить, надо все знать. Ведь и в правду говорят: без прошлого нет будущего.

Николай Коляда

Желание записать воспоминания у меня появилось случайно. Пишу для сыновей и их детей — моих внучат, если у них когда-либо появится желание узнать о жизни в дореволюционное время России и в первые годы советской власти. Ведь о многом они знать не могли и никогда не узнают.

Жалею, что небрежно и неразборчиво написалось. Причиной тому является глянцевая бумага, на которой шариковая ручка делала пропуски, а в авторучке оказалось старое изношенное перо. Не мог и изложить в хронологическом порядке.

Родился я в 1904 году в Вологодской губернии в семье священника. Отец мой, Василий Александрович Преображенский, был из бедной крестьянской семьи, состоявшей из трех братьев и трех сестер, оставшихся после смерти деда на руках их матери — неграмотной женщины. Отец был в семье младшим. Дед был при церкви прислужником, так называемым псаломщиком, как бы третьим лицом после священника и дьякона, не имеющим сана (духовного звания). Все братья были взяты на попечение общества и церкви, определены на бесплатное обучение и материальное содержание в Тотемское духовное училище и далее в Вологодскую духовную семинарию, по окончании которой все они вышли священниками. Отец после окончания семинарии в 1901 году был назначен священником при Погосте Тотемского уезда, где было место священника после смерти отца (деда) нашей матери — Александры Христофоровны Преображенской (до замужества — Попова).

В 1909 году отец поплатился за связь с известными в то время революционерами — профессором Молаковским и профессионалом-революционером Поповым Василием Христофоровичем — родным братом матери. (В.Х. Попов работал в подполье под псевдонимом "Василий Темный”). Связь отца с ними заключалась в том, что в нашем доме находилась принадлежавшая им рабочая типография. Отец был выслан в Сибирь под надзор Духовной консистории и управление Омской Епархии в станицу Пресногорьковскую Петропавловского уезда Акмолинской области — позже Кустанайской области. Это в 130 км от города Кургана, 200 км от Кустаная и в 100 км от ближайшей железнодорожной станции Лебяжья.

Станица Пресногорьковская в то время представляла собой хорошее казачье село с населением около полутора тысяч человек. Располагалась она между двумя озерами, почти равными по размеру. На севере — Горько-Соленым озером, на юге — Пресным. Большинство местного населения воду пили из Пресного озера или из колодцев, сооруженных на берегу Горького озера, или возили из озера Песчаного, в четырех километрах от станции. В полутора километрах на запад располагалось большое озеро Татарское, заросшее с трех сторон по берегам камышом. Озеро это было рыбное, богатое карасем. Вода в нем прозрачная, на вкус сладковато-солодковая. На это озеро обычно ездили или ходили купаться. В настоящее время (1973 год) на восточном его берегу в лесу построен пионерский лагерь и недалеко от него — большая трехэтажная средняя школа-интернат с необходимыми сельскохозяйственными мастерскими и гаражом. Школа эта межрайонного yfзначения.

В полутора километрах от станицы на севере в лесу за Горько-Соленым озером находится озеро под названием Второе Соленое. Взрослое население предпочитало купаться в этом озере, оно считалось целебным, и в летнее время сюда специально на один-три месяца приезжали люди на отдых и лечение из других районов. Большинство из них жили в палатках или у зажиточных киргизов (в то время так назывались казахи), арендовали юрты, и, по договоренности, им доставляли кумыс и мясо. Базар в станице был один день и недолго — по субботам. Базары были на площади, где кроме лавок местных торговцев — Дегтярева (мануфактуры), Богданова и Новгородцева (кожаные товары), Усманова и других (разные товары и железно-скобяные изделия), был довольно порядочный магазин Общества потребителей.

Кроме станичного правления, возглавляемого атаманом (выборное лицо) были медицинский и ветеринарный пункты, две школы — начальная четырехклассная и средняя четырехклассная (Высшее начальное училище). Был и Союз кооперативов, объединявший 28 сельских потребительских обществ. Сюда завозились все товары и распределялись по потребителям. Союз кооперативов был связан со многими фабриками и заводами, с крупными купцами и другими производителями товаров, где удавалось закупить товары значительно дешевле и с большим процентом торговой скидки. В станице была межрайонная контора Переселенческого Управления. Она следила за переселенцами и устройством их на новых местах жительства, выдавала возвратные и безвозвратные ссуды и пособия на хозяйственное обзаведение, строительство домов, на покупку лошадей, рогатого скота и посевного материала. Со складов Переселенческого Управления отпускались в кредит различные сельскохозяйственные машины.

Кроме складов Переселенческого Управления, были склады иностранных фирм, в основном акционерных: Деринга, Зингера и др. Эти фирмы, кроме продажи на деньги, отпускали сельскохозяйственные машины и в кредит. А компания "Зингер” время от времени организовывала курсы по освоению швейных машин и обучению вышивке, вязанию и штопке чулок. Были в станице почта, телеграф и сельскохозяйственное кредитное товарищество, обслуживающее население нескольких волостей. В этом кредитном товариществе уже при советской власти я работал бухгалтером. Число членов товарищества было около 1500 человек. Кредитные операции в основном заключались в отпуске сельскохозяйственных машин в кредит. Кроме кредитно-ссудных операций, деятельность кредитного товарищества состояла в заготовлении сельскохозяйственных продуктов и продуктов животноводства, в том числе:

1. Пшеница, овес, ячмень до 1,5 млн. пудов.

2. Рогатого скота до 40 тысяч голов, часть которых зимой забивалась на месте на своей бойне, мясо реализовывалось по нарядам вышестоящей организации — Петропавловского селькредсоюза, с отгрузкой по железной дороге.

3. Мяса до 10 тысяч пудов.

4. Кожа сырая и пушнина. Пушнина в основном — волк, лиса, хорек, заяц, суслик.

5. Операции по выпасу скота и откормки молодняка.

К северу от Казачьей линии жили крестьяне, так называемые "мужики”, к югу в степях жили киргизы и переселенцы с Украины (Малороссии), назывались "хохлами”.

Казачьи станицы и поселки резко отличались от сел крестьянских и украинских своей чистотой и порядками. В качестве, например, противопожарного мероприятия на летнее время устанавливалось круглосуточное дежурство при пожарном сарае, состоящем из двух пожарных машин и двух бочек с водой, с запряженными в них лошадьми и четырех человек с дежурством на каланче, сооруженной над крышей станичного правления. Кроме этого, у каждого дома над воротами или на углу дома были прибиты дощечки с рисунками, указывающими, кто и с чем должен прибыть на тушение пожара (силуэт человека, лошадь с бочкой, пара ведер, топор и др.). На большой улице были размещены большие противопожарные чаны по 500—600 ведер каждый, которые периодически наполнялись водой. Не реже одного раза в неделю по субботам подметали улицы, причем подметалось не со двора на улицу, а с улицы во двор.

Мы жили в общественном церковном доме, состоявшем из кухни с русской печью, лежанкой сверху печи (на которой спала прислуга и на которой любили играть и мы), трех комнат, служащих приемной и рабочим кабинетом отца, спальной и залом, и двух прихожих.

В доме было два подпола. В кухонном хранился картофель, соленья и другие продукты, а в другом — вина, варенья, консервы и более ценные продукты. Это же подполье использовалось матерью как темная комната, в которой она, увлекаясь фотографией, заряжала кассеты и проявляла негативы. Было два входа в дом: один — через сени в кухню со двора, второй — с улицы, через парадное крыльцо и через большую летнюю веранду. Под домом был сравнительно большой подвал с железной дверью со входом в него из-под навеса. В нем также хранились овощи, разные соленья, а в летнее время бутылочный квас своего производства. Дом, подвал и другие службы обычно на замок не запирались, так как в то время воровства не было вообще. На дворе была так называемая летняя кухня — однокомнатная рубленая из бревен изба с перегородкой, отделяющей русскую печь с очагом, тамбуром и небольшой кладовкой, и двумя входными дверями — одной с чистого двора и второй — с ночного утепленного скотного двора.

В амбаре хранилось по сусекам разное зерно, крупы и мука, а зимой — и мясо.

Были также:

— теплая рубленая из бревен конюшня с сеновалом, погребом и птичником;

— два навеса, утепленный скотный двор с двумя бревенчатыми службами — свинарника и овечника;

— открытый скотный двор — денник, куда в дневное время зимой выгонялся скот, а в летнее время этот двор использовался под огород, где выращивали огурцы, дыни и другие овощи. Помидоры почему-то в то время не выращивали. Не выращивали и фрукты, хотя и могли бы по климатическим условиям выращивать. На этом дворе была и баня.

Хозяйство состояло из десятка коров и трех-четырех лошадей. Для управления этим хозяйством нанимался работник. Таким работником у нас последние годы до революции был киргиз Бесикей Чектаров, живший со своей семьей в летней кухне. Пищу себе они готовили сами из наших продуктов.

Три брата Бесикея Чектарова жили у нас в разное время много лет. Это были трудолюбивые и в высшей степени честные люди. Хозяйством они управляли по своему разумению — без подсказок и особых указаний. Жена Бесикея у нас не служила, но за отдельную плату помогала живущей у нас домработнице, а при отлучке или болезни мужа подменяла его.

Каждый город или село обычно имел свою какую-то достопримечательность, и ею гордились. В станице Пресногорьковской это были, кроме средней школы, церковь и березовая роща под названием "Маяк”.

Церковь красивая, крепостная, времен прохождения Ермака, двухпрестольная, с толстыми кирпичными стенами, оштукатуренными с алебастром так, что стена не требовала текущих ремонтов, не требовала и побелки. Колокольня была оснащена медными колоколами, один из которых весил 300 пудов. И с хорошим художественным оформлением внутри.

Достопримечательностью являлась и березовая роща "Маяк”, пока она полностью не была уничтожена стихийным бедствием. Весной 1920 или 1921 года население станицы было разбужено страшным шумом и грохотом. Накануне с вечера начался сильный дождь, шел всю ночь и, касаясь земли, тут же замерзал. Когда рассветало, взору представились окрестности, открытые на десятки километров. Старые деревья, не выдержав обледенения, поломались, молодые под тяжестью льда оказались пригнутыми к земле. Стальные провода телефонной линии рвались. Мне, чтобы оттаять лошадей, пришлось затопить в школе, где мы жили (так как мать была заведующей школой), железную печь и уже в тепле освобождать их ото льда.

Мужское население все выехало в степь для спасения овец. Зрелище было ужасное. Каждая овца представляла собой кучу льда. На место к табуну завозилась солома и разжигались костры для отогревания животных, подвозимых ближе к кострам. В результате более одной трети овец спасти не удалось, они погибли.

Побывав в 1973 году, почти через 50 лет, в Пресногорьковке, я получил от нее удручающее впечатление. Все три достопримечательности были уничтожены. На месте средней школы — пустырь. Она дотла уничтожена пожаром. А на месте церкви — большая груда бесформенных камней, которые не поддались разборке на кирпичи. Это была западная часть церкви с колокольней. Оставшаяся часть церкви используется пожарной командой. Улицы напоминали свалку, где валялось все — от изношенной обуви до дохлых кошек. На берегу Второго Соленого озера, считавшегося целебным, построен молочный завод? и в озеро отведены сточные воды.

Отец был организатором и почетным председателем Сообщества потребителей, Союза Кооперативов и Кредитного товарищества. Но жалования от этих организаций он не получал. С помощью участкового ветеринарного врача А.П. Шехтера и заведующей станицей есаула (подполковника) Н.П. Кубрина в 1910 г. было организовано еще одно культурно-благотворительное учреждение, так называемое "Братство”. Учреждение это существовало на членские и вступительные взносы, на пожертвования, на доходы от культурно-просветительских мероприятий и от воскресников, проводимых специально в пользу "Братства”. Помещение и охрана его были предоставлены станичным правлением бесплатно. При "Братстве” была неплохая по тому времени библиотека, созданная в основном из книг, пожертвованных местной интеллигенцией, открыта народная столовая и магазин "Самопомощь”. Магазин этот был открыт специально для ограждения населения от местных купцов и кулаков при покупке предметов первой необходимости.

Продолжение следует.